– Он нашел твое письмо с фотографией и почувствовал себя униженным. Ты выставила его рогоносцем, и Генри отправил своих людей восстановить справедливость, как он ее понимает, то есть наказать тебя и Джимми.
Джимми рассмеялся и, еще продолжая улыбаться, вдруг сообразил то, чего не понимал раньше.
– Техники еще работают, свет, оборудование и прочее, – сказала Клэр, стряхивая зонт. – Хочешь чего-нибудь перекусить? Чай, кофе?
Долли взглянула в посуровевшее лицо леди Гвендолен и кивнула. Она не стала говорить ни про леденец, ни про то, как не вовремя чихнула. Какая теперь разница. Да и кто поверит глупым россказням про пыль и конфеты! Леденец успел рассосаться, пока доктор по ночным улицам спешил на вызов под бомбами.
Джимми чувствовал себя бессердечной скотиной. Не то чтобы он забыл, кто такая Вивьен и как она обошлась с Долли, – просто он очень не любил причинять людям боль. Воспоминание о том, как Вивьен напряглась всем телом, было мучительно, и Джимми вызывал его в памяти снова и снова, наказывая себя за бестактность. В ту ночь, когда он снимал пострадавших от авианалетов, наводя объектив на людей, лишившихся крова и близких, половина его сознания была занята мыслями о том, как загладить свою вину.
– Мама скоро вернется. Она поехала в соседний поселок.