Алая ленточка на рукояти ножа развязалась, ветер прибил ее к камням, ограждавшим клумбу. Больше Лорел ничего не видела: перед глазами вспыхнули и замерцали звезды, и все вокруг почернело.
Доктор Руфус оказался куда симпатичнее, чем положено отцу подруги. Только кислая мина Кейтлин остановила Долли, готовую последовать за доктором в его кабинет, когда тот объявил ее варианты незаурядными и требующими дальнейшего изучения.
Она повесила сумочку на руку, собираясь уходить, но обернулась.
Роуз ждала в вестибюле, в кресле у стены, и на долю секунды Лорел увидела младшую сестру со стороны. Концы вязаной фиолетовой шали были завязаны на груди, непослушные седые волосы стянуты в косу. Лорел едва не заплакала от невыносимой нежности, заметив, что Роуз закрепила хвостик аптечной резинкой.
Ерунда, дом не способен думать. Дома не помнят людей, ничего они не помнят. Это ее память, ее воспоминания. Ничего удивительного. С двух до семнадцати лет Лорел жила здесь, хотя с тех пор, как она была на ферме в последний раз, утекло немало воды. Время от времени Лорел навещала мать в больнице, но сюда так ни разу и не доехала. Что поделаешь, работа. Она позаботилась загрузить себя выше крыши.
Тут сирена смолкла, и последнее слово – «никогда» гулко прозвучало в затихшей комнате.