— Александрин, — Виконт направился было к двери, но вернулся, — ты обижена? Считаешь, я должен был сам принять решение, перевести тебя в другую школу? В другой город? Да пойми же, не имею я права вмешиваться в твою судьбу! Это я тебе уже серьезно говорю, как взрослой. Тебе сколько сейчас? Тринадцатый?
— Он квартиру искал! Он мог переехать! — выпалила Саша, цепляясь за последнюю соломинку. Семен скорбно покачал головой.
— «Жалко» — у пчелки, «кажется» — перекрестись, — спрятав серые радужки в складках кожи, пролепетал крамольное слово атеист Фима и перевел взгляд на Сашу, смотревшую на него тоже с улыбкой, но другой, понимающей.
— Решать этот вопрос — прерогатива господа Бога. Не наша с тобой.
— Ослышался, ему двадцать шесть, то есть двадцать пять, — так же тихо сообщила она.
— Здравствуй, и беги за варежками, я дождусь, не бойся.