— Характерно, очень характерно, — приговаривал он, тряся щеками, — для такой конституции этот параллелизм — нервы и инфекция. Инфекция и нервы!
— Этого у него и без твоего вмешательства хоть отбавляй.
— Потом я могу раскаиваться, но в тот момент, когда я вытворяю, не могу себя заставить прекратить… Точно знаю, что надо делать противоположное и не делаю.
— Не люблю. Знаешь, Сашенька, почитаешь Пушкина. Ты замечала, что французские поэты поверхностны рядом с ним. Их стихи прозрачны, изящны. Но они, как узор на стекле, за которым — жизнь.
— Никогда еще, Александрин, тебе не удавалось произнести ничего более бестолкового.
— Стоит ли теперь утруждать себя поиском? У меня найдется свободное время… — скользнув взглядом по съежившейся Лулу, небрежно предложил Шаховской.