Она глубоко вдохнула и рассыпчато-громко постучала.
— Падаю на колени или ты стреляешь? Я правильно понял?
— Чудеса! Чего это Пал Андреич? Скучно ему, видать, в нашей глуши, вот и придумал себе занятие — с вами возиться!
— Ergo…пока писать придется мне. — Он стащил ее со стула и усадил на стол возле книг, — но если ты начнешь перевирать названия…
— Да… Юля, я потом как-нибудь, в другой раз, не возражаешь? Грустно сейчас что-то… Наверное, после паровых машин накатило.
Отвратительные, застрявшие в памяти эпизоды тоже тут как тут. Софья Осиповна на страстной неделе, в конце марта, доходит до исступления в своем «смирении», а когда искренне не получается — стенает и охает настолько притворно, что даже кошки ей не верят и шипят в ответ.