— Ergo…пока писать придется мне. — Он стащил ее со стула и усадил на стол возле книг, — но если ты начнешь перевирать названия…
— Да… Юля, я потом как-нибудь, в другой раз, не возражаешь? Грустно сейчас что-то… Наверное, после паровых машин накатило.
Отвратительные, застрявшие в памяти эпизоды тоже тут как тут. Софья Осиповна на страстной неделе, в конце марта, доходит до исступления в своем «смирении», а когда искренне не получается — стенает и охает настолько притворно, что даже кошки ей не верят и шипят в ответ.
— Вот так! — победно сказала Лулу. — Потому что я правильно сделала.
— Вы опять… А хорошо ли, что вы несете и несете меня, я же уже не больная?
— Меня мучаешь? Чем? Мне твои разговоры не в тягость. Я понимаю — они естественны в твои годы.