Лулу все же обрадовалась, — ее не забыли. Одновременно встревожилась: откуда дядя Гриша узнал о ее болезни? Неужели они, несмотря на опасность, бывают в сторожке? Правда, дядя Гриша ей объяснял, что большевики теперь легальная партия, они уже могут не скрываться, («разве что самый чуток» — добавил он тогда), но к их дому это послабление никак не относится — неужели, они не понимают? У отца незыблемые убеждения, и он жестокий и решительный человек, поэтому, не колеблясь, свершит свой суд, несмотря на десять деклараций правительства. А теперь она услышала, как доктор с одобрением сообщил сиделке, что смертная казнь уже восстановлена на фронте и, того и гляди, в тылу ее тоже восстановят, а значит, порядок будет наведен. Ясно, что для дяди Гриши все стало особенно опасным.