Пустыгин, явно не имевший такого твердого мнения о революционном долге, как приятель, принялся внимательно разглядывать свои башмаки, чтоб «кожаный» не зацепил и его.
— А! Извините, я что — не представился? Павел Андреевич. Так что вы хотели спросить?
— Можно перевести: «мы против», «люди против». А здесь просто: «это против». Это разговорная речь, живая.
— А впрочем, — Виконт махнул рукой, — мой обет, но запомни, Александрин, это свято, вступает в силу с завтрашнего дня. Ты как раз успела. Иду мыть руки.
— Однако прикрывай лавочку, женское отделение, не у модистки!
Даже, если в доме ждали гостей, даже когда приезжал Каледин, Лулу не видела подобной суматохи. Отворять окно она не стала, чтобы ее не заметили со двора. Убедившись, что на всем третьем этаже никого нет, она бочком, вжимаясь в стенку, спустилась вниз посмотреть на хозяйственный двор, видный из торцовых окон столовой. Удивительно, вот как раз там не было ни души. Лулу обводила взглядом сараи, пристройки, конюшню, выпряженную телегу с сеном возле конюшни.