Бросив на меня внимательный взгляд, аббат сел за стол, вскрыл письмо и углубился в чтение. У него было худощавое, резко очерченное лицо. На лбу шрам от раны, полученной, вероятно, в молодости, в бытность рыцарем. Поверх рясы была наброшена чёрная мантия (как я позже увидел, с пурпурной подкладкой), а на шее висел на золотой цепи золотой крест — знак достоинства аббата.