— Ату их! — подхватили его крик полупьяные лизоблюды. — Ату!
Безоружные солдаты не стали искушать судьбу и сделали вид, будто не поняли, к кому тот обращается. Вне себя от гнева рыцарь выхватил меч и бросился на меня, несмотря на предупреждающие крики товарищей. Мне не хотелось его убивать, но я понимал, что сейчас не время проявлять великодушие.
Тут меня перебил громкий стон хозяина поместья.
— Даже этого не помнишь? Ну, да Господь милостив! Не знаю, что происходит с твоей головой с того момента, как тебе её проломили, но теперь ты почти прежний Томас! Авось и память к тебе вернётся, как разум и речь! Сейчас начало лета тысяча триста восемьдесят третьего или восемьдесят пятого года от Рождества Христова. Точно не скажу, но если захочешь, узнаешь у отца Бенедикта. Он церковные записи ведёт. А находишься ты сейчас в замке своего отца, господина барона Джона Фовершэма.
— Так сдохни, грязная свинья! — с этими словами я резко бросил руку вниз.
— А ты ещё и кокетка! Играешь со мною! Мне это нравится!