— Так сдохни, грязная свинья! — с этими словами я резко бросил руку вниз.
— А ты ещё и кокетка! Играешь со мною! Мне это нравится!
— Посоветовал бы вам обшарить вон те кусты, — ответил я.
— Кому ты должен был доставить тубус? Кстати, ты знаешь, что в нём?
Я подскочил к дворянину, который начал лапать девушку, и приступил к быстрым и решительным действиям. Схватив хама за куртку и узорчатый пояс, я со всей силы рванул его на себя. Не ожидавший ничего подобного, тот вылетел из седла наподобие пробки из бутылки шампанского и со всей дури грохнулся на булыжную мостовую. Крик истошной боли, исторгнутый из его глотки, прямо-таки взорвал воздух среди мгновенно наступившей тишины. Следующей моей целью стал телохранитель, представлявший для меня сейчас наибольшую опасность. Наёмник сразу сообразил, что конь для него только помеха, так как между нами лежало тело его господина, корчившегося от боли, поэтому спрыгнул на землю и уже тянул меч из ножен, но я одним прыжком оказался возле него и нанёс удар. После того как его мощная, почти квадратная челюсть пришла в соприкосновение с моим кулаком, телохранитель покатился по мостовой, гремя железом, как консервная банка. Я быстро обежал взглядом свидетелей происшествия. Ни прохожие, ни менялы, стоявшие в дверях своих лавок, ни слуга, который до сих пор с обалделым видом сидел на лошади, вроде не собирались встревать в события. Я уже собрался покинуть место происшествия, когда моё ухо уловило тихое всхлипывание, раздавшееся из-за коня.
Честно говоря, я уже не питал к ней особой злости. Осадок остался, но не более того, к тому же она была редкостной красавицей, а красота женщин иной раз вышибает мозги у мужчин почище пули.