Долго шагать не пришлось. Километра через три-четыре мы увидели сгоревший танк БТ, чуть поодаль стоял еще один, а уж на пригорке чадил Т-34.
– А, понятно. Тогда в моей роте остаетесь, потери у меня большие. Из младших командиров никого не осталось. Будешь своими командовать. Слева холмик видишь? Занимай там оборону, закапывайся. Если наши танки подойдут, дальше вперед пойдем. А не будет их – здесь стоять будем.
– Вот твою мать! Ладно, сгружайтесь пока.
Степанков выбрался из танка, из машин вылезли все экипажи, собрались около майора.
Между деревьями лежал молодой солдат, напряженно вглядывающийся в открывшуюся поляну и лес за ней.
В чащобе я помог ему переодеться в мою военную форму. Ножом поддел дерн, выкопал ямку, уложил в нее снятую с раненого немецкую окровавленную и порезанную форму, присыпал землей, а сверху положил дерн. Полюбовался на дело рук своих. С виду – девственно цело, не догадаешься, что там что-то спрятано. А потом дожди пойдут, и форма сгниет.