С ее стороны такой приказ — почти милосердие: плакать лучше за закрытыми дверями. Кэри было невыносимо от мысли, что все получилось так нелепо. И вправду ничтожество, позор древнего и сильного рода… недоразумение, которому нигде не рады.
И красный мазок ее, Кэри, пальто. Надежные руки мужа.
Не следовало упоминать о них, поскольку Брокк мрачнеет и в раздражении стягивает обе, швыряет на кресло.
Она отворачивалась. Ей хотелось исчезнуть вовсе, спрятаться, и маска не спасала от стыда. Благо, ответа от нее не ждали: Сверр запрещал ей разговаривать.
Войтех не стал воровать, но подвел Таннис к булочной и дверь толкнул, как честный покупатель. Бросил лавочнику монетки, которые тот поймал, накрыл пышной сдобной ладонью.
Не слишком вежливо, но Ригер не из тех, кто понимает намеки.