— Ну зачем оно нам, моя дорогая? Дрянное серебряное колечко, да ещё к тому же самодельное.
И тогда, не говоря ни слова, Хоттабыч извлёк из кармана что-то очень тоненькое, беленькое, похожее на тончайшую серебряную канитель, порвал её на несколько частей, и все трое вдруг оказались внутри самолёта, на удобных и просторных откидных креслах.
Старичок снисходительно усмехнулся. Он и не собирался мыться. Просто ему было несколько жарковато в пиджаке.
Вошла Наталья Кузьминична, вытирая отсыревшим носовым платком покрасневшие глаза.
— Без двух минут два, — отвечал тот, несколько удивлённый необычной витиеватостью вопроса.
— Надо ещё учесть, что они, кажется, негры, угнетённая нация. К ним надо особенно чутко относиться.