— Без двух минут два, — отвечал тот, несколько удивлённый необычной витиеватостью вопроса.
— Надо ещё учесть, что они, кажется, негры, угнетённая нация. К ним надо особенно чутко относиться.
«Чем же ты так занят, о любезный брат мой?» — вопросил я его.
— Стыдно, гражданин, попрошайничать в наше время! — укоризненно обратился к Хоттабычу продавец из-за прилавка.
«Оставив Землю, залитую весёлым полуденным солнцем, я вскоре оказался в кромешной тьме, ужасающей и невыносимо холодной. И блистали в этом ледяном мраке ярким, но мёртвым, немерцающим блеском по-прежнему далёкие точки звёзд да слепил глаза чуть желтоватый диск пылающего Солнца.
И в то же время, к великой тоске наших юных друзей, послышался тоненький хрустальный звон. Так и есть, Хоттабычу удалось-таки разыскать в своей бороде сухой волосок! Эх, Женя, Женя, где были твой верный глаз, твоя точная рука! Почему ты не прицеливался как следует? Пропали теперь зубиловцы ни за понюшку табаку!