— Немецкая женщина не боится ничего, — выдала Элен еще одно нацистское изречение и отложила в сторону горлышко бутылки «Перно».
— Лучше отправиться в музей, — заявил Лахман. — Там топят.
Я зашел в гостиницу, взял вещи и поехал на вокзал, хотя было еще рано. Я решил, что лучше посидеть в зале ожидания, чем скрываться в номере. Риск, которому я тем самым подвергался, вызывал хоть немного уважения к самому себе. Я понимал, что это ребячество, но ничего не мог поделать с собой.
— Прежде чем отказаться совсем, может быть вы взглянете на двух дам возле стойки?
— Тебе, конечно, нельзя выходить, — сказала она.
— Она больше не могла вынести боли, господин Шварц, — сказал я осторожно.