— Здравствуйте, — сказала она, поднимая руку. — Я из третьей бригады. Рада оказаться с вами.
— Спасибо, Луи, «У Мишеля» отлично подойдет, я уверен. Спасибо.
«Что на меня нашло? — спрашивает он сам себя. — Соберись». Но голова по-прежнему затуманена. «Дыши. Прикинь, сколько ужасов ты навидался в жизни, сколько изувеченных тел эту жизнь разметили: очередные два просто ужаснее прочих, но они не первые и не последние. Ты выполняешь свою работу, вот и все. Работу, Камиль, а не миссию. Служебные обязанности. Делай что можешь, поймай тех типов или типа, только не позволяй этому заполонить твою жизнь».
Камиль сразу отметил сухой, резкий тон судьи Дешам. В другое время он бы приготовился склонить шею. На этот раз он только обошел вокруг стола: принтер слишком далеко, чтобы он мог достать листок, который только что из него выполз.
Молчание, последовавшее за этим первым заключением, было напряженным, как вибрирующая струна.
К моменту его поступления на юридический факультет мать весила не больше, чем одна из тех кистей, которыми рисовала. Когда он возвращался домой, то находил отца, отгородившегося тяжелым молчанием горя. И этому не было конца. А Камиль в ожидании горбил свое тело вечного ребенка над сводами законов.