Луи начал допрос Лезажа, его сменил Мальваль, потом Арман. У каждого из них была своя методика, и контраст между четырьмя подходами уже не раз давал результаты в других расследованиях. Луи, внимательный, элегантный, вел допрос с подчеркнутой деликатностью, как если бы у них впереди была целая вечность, с ангельским терпением, долго раздумывая над каждым вопросом, выслушивая каждый ответ с нервирующим вниманием, заставляющим сомневаться в том, как этот ответ можно истолковать. Мальваль, верный во всем своей технике дзюдоиста, действовал внезапными ускорениями. Он охотно шел на приятельские отношения, вызывая доверие. Он и здесь действовал как обольститель, но мог неожиданно сделать крайне жесткий вывод, подчеркивая противоречие с такой же силой, какую в другой обстановке вкладывал в решающий бросок. Арман оставался Арманом. Уткнувшись в свои записи, вроде вообще не глядя на собеседника, он задавал конкретные, казалось бы, мелочные вопросы, скрупулезно записывал все ответы, возвращался к самой незначительной детали, мог целый час досконально разбирать любое пустяковое событие, уточнять крошечную неточность или приблизительность в оценке и выпускал кость, только когда она была обглодана дочиста. Луи допрашивал извилисто, Мальваль по прямой, Арман по спирали.