Его раздражение ощущалось даже через телефон.
Я замер, пригвожденный к месту немыслимым зрелищем.
— Если я вам больше не нужен, то мне, пожалуй, пора возвращаться.
— Ну и чудненько. — Он выпрямился на стуле и выплеснул остатки виски в траву. — Вот такие дела. Мои страшные тайны. А теперь можно и прикинуть, что сделать с этой сукой Бреннером.
— Господи, это так глупо! Я чувствую себя прямо как девчонка-тинейджер, — сказала она.
Слова потерялись в визге стартера. Двигатель успокоился, перешел на глухое ворчание, и Генри, приоткрыв окно, обернулся к нам. В темноте едва прорисовывались черты его лица.