— Вместо вольфрама упрочненный стальной сердечник, слышал, — скривился Таланов.
Зимников откопался окончательно и осознал, что видит все окружающее без всяких фонарей. Вокруг разливался желтовато–зелёный, с какими‑то красными всполохами свет. Он исходил от горящих кустов, тлеющей травы, отчасти – от предрассветных сумерек. Полковник зажмурился и помотал головой, стараясь унять жжение в глазах. Бесполезно. Ощупал себя негнущимися, искривлёнными пальцами, попутно неловкими движениями обрывая клочья разодранного противохимического комбинезона. Петр закашлялся, тяжело, как чахоточник в последней стадии. Раскаленный, пыльный воздух, попав в носоглотку, почему‑то становился очень холодным, как будто пронзая грудь изнутри ледяными иголками.
Инструктор поднял голову и, перехватив испытующий взгляд майора, едва заметно кивнул. Дескать, все в порядке, справлюсь. Таланов так же чуть качнул подбородком в ответ – «понятно$1 — и двинулся дальше, на поиски комбрига.
армия — n приданных подвижных полевых госпиталя (3 хирургических, по одному на дивизию, плюс терапевтический и инфекционный)»
— Вы куда, инспе… вашбродь! – позвал кто‑то с бесконечным недоумением.
Константин вспомнил лицо Великого Канцлера – Иосифа Джугашвили, человека, который никогда не колебался. Как странно и загадочно–схожи оказались связаны судьбы людей в разных мирах… Великий администратор, слуга Империи в одном мире и её правитель, умный и жестокий диктатор в другом. Как бы он поступил, какое решение счел бы наиболее соответствующим моменту?