Я еле выползла, шатаясь. Перед глазами было темно – единственное светлое пятнышко, размером с почтовую марку, кое-как помогало мне ориентироваться.
Снова засветилась плазменная панель на стене. Я увидела запись, сделанную на камеру телефона: улица, пробка, наглухо застрявшие машины. Водители курят на улице, оглядываются, переговариваются, кому-то звонят…
– Ты ни в чем не виноват, слышишь?! Не вздумай! Ты не можешь меня любить по принуждению!
– Папа, – прошептала я, не сознавая, что говорю, – помоги мне…
– Конечно. Деньги еще не на счету, – даже его голос казался вылинявшим, как пляжный ситец в конце лета.
– Шел в комнату, попал в другую, – сквозь зубы процитировала я, очень кстати вспомнив Грибоедова.