— Как он узнал, что они у меня? — Финри бросило в холод. Во что-то холоднее холода. Прозвучала северная речь и тяжёлые шаги приближались. Элиз, не дыша, замерла во тьме.
В этом неистовстве он потерял короткий клинок, застрявший в чьей-то спине. Может быть и солдата Союза. Сейчас Горст находился по ту сторону подобных переживаний. Вряд ли он в силах расслышать хоть что-то, помимо собственного дыханья, собственных хрипов, собственных девчачьих попискиваний, пока изо всех сил размахивался и бил, и бил, и бил, сминая доспехи, кроша кости, раздирая плоть. Дрожь каждой отдачи вгоняла его в жгучий трепет. Каждый сокрушительный треск подобен глотку для пьяницы, ещё краше, ещё желанней, но никак не утолит насовсем.
— Тебе не помешают собственные союзники, пока всё не зашло чересчур далеко. Сам прекрасно знаешь.
— Кто это был? — пролепетал один из молодцов.
— Капитан Хардрик. — Она прищёлкнула языком. — Я полагаю всему виной его очень, очень тесные кавалерийские брюки. Мне нравится ронять всякие вещи, чтобы он мне их поднимал. Ой. — Она дотронулась пальцем до губ, захлопала ресницами. — Я проклятущая неумеха, снова уронила веер! Если вам не трудно, не могли бы вы мне помочь, капитан? Вы его почти достали. Только наклонитесь чуточку ниже, капитан. Лишь… чуточку… ниже.
Они спускались по склону в сгущавшейся тьме, на чернильных небесах начали выглядывать звёзды. Кальдер довольно улыбался при мысли о том, как Золотой будет извиваться в его лапах. Как высокомерная сволочь, пытаясь его обхаживать, будет давиться языком. С каким удовольствием он станет закручивать тиски. Они дошли до развилки тропы, и Дно пошагал налево, вдоль подножия Героев.