— Беда с вами, с умниками… — потянул майор. — Шастаешь по чужой эпохе, законы, между прочим, нарушаешь, а как министра внутренних дел зовут, узнать не удосужился. Валуев, Пётр Александрович, попрошу запомнить. С этим человеком нам всем ещё работать и работать. Этот граф — толковый мужик, хотя ошибок собирается наделать много. Те самые гонения на демократов на его совести. В этом вопросе мы его поправим. А вот национальный вопрос правильно решался, хотя и непоследовательно. Валуевский циркуляр — запрет на периодические издания на национальных языках, казалось бы, отличная мера против националистов, — а толку? Нельзя издавать журналы, так появились альманахи. Их что, тоже запрещать? Наоборот, создавать! Но… на русском языке. Авторам платить хорошо, и чтобы цензура ласкова была. Вот и потянутся пишущие к правильному русскому языку. Ведь большинство украинских авторов писали и по-русски! Квитка-Основьяненко, Марко Вовчок… Костомаров так и вовсе профессором Петербургского университета был. Вот и пусть пишут по-русски, во славу великой России. А суржик оставим юмористам, тут нам Котляревский хорошо почву взрыхлил. Юмор вообще великая вещь. Была когда-то такая страна — Прованс. Между прочим, провансальский язык от французского отличался куда сильней, чем мова от московского говора. И литература провансальская на всю Европу гремела, всякие там трубадуры и труверы. И вера от католической отличалась. Казалось бы, все предпосылки для национального самоопределения, а не получилось. И всё потому, что людей, говоривших на провансальском, высмеивали. Мольер в своих комедиях, как нужно было покривляться, дурака повалять, за провансальское наречие брался. «Мещанин во дворянстве» приходилось читать?