Никто не возражал, а Платон и подавно. Резы его, шапка, опять же, его, значит, и очередь ему последняя. Не мужицкими пальцами чурки на ощупь различать, а всё бережёного бог бережёт: резчику выбора нет.
У сержанта Савостина — отдых. Это значит, можно расшнуровать ботинки, улечься на топчан, прикрыть лицо защитного цвета панамой и по памяти читать самому себе стихи. Пушкина читать, «Бахчисарайский фонтан», очень к месту. А что ещё делать? — на синеющие вдали вершины Копетдага глаза бы не глядели. Правильно поётся в песне: «Не нужен мне берег туркменский, чужая земля не нужна».
— Не… — отказался Никола, уже привыкший считать доходы не тысячами, а десятками тысяч. — Зови своего специалиста.
Какой там овёс? Пожевать бы пожухлой летошней травы, что объявилась округ дороги. И как это её никто не скосил, а под осень не прошёл с литовкой ещё разок, укашивая подросшую отаву?..
— В упадок, говоришь? — переспросил дядёк и повернулся к Николе. — А это, значит, молодой человек, который рюкзаками таскает библиографические редкости… А теперь у него иконы объявились времён упадка Строгановской школы. И сколько ты за неё хочешь?
— Всё так, просто такие речи мне очень знакомы.