— Такие дела с мужа надо спрашивать, — не осталась в долгу Феоктиста. — Пост или не пост, а жена мужа из постели вытолкать не может. Так что это от него зависит, будет грех или нет.
Несколько дней прошло, пока Фектя решилась обратиться к Гориславу Борисовичу с заветной просьбишкой: а нельзя ли хоть на часок сходить в прежнее Ефимково, краем глаза поглядеть на оставленную жизнь, одним ушком послушать церковный звон, одну слезинку уронить на родные могилы.
Девчонки тоже в касло играли, иной раз не хуже парней. Каслом Машу не испортишь. А вот кашу маслом — запросто. Была каша белая, стала жёлтая и такая жирная, что в рот не взять, от одного запаха печень бунтует. Был туман белый, стал жёлтый, и желчная горечь оседает на губах.
— Вёрст тридцать пять будет, — объявил Платон и, решив, что врать следует до конца, добавил: — С гаком.
— У меня книги совсем старые, с твёрдыми знаками ещё.
Разумеется, навсегда переезжать в деревню Горислав Борисович не стал, проводя на природе только месяц отпуска, хотя продолжал мечтать, как уйдёт, оставив супруге всё.