У нее нет выхода. Вечером вернется Легостаев, может быть, накормит ее на прощание ужином и скажет «до свидания». И все, дальше — сплошная неопределенность. Нет, нужно быть честной с самой собой, дальше ее не ждет ничего хорошего. Ей даже подумать страшно, что ее ждет…
Она добралась до пассажирского сиденья, запахнула поплотнее шубу, села, прижалась виском к холодному окну. В троллейбусе было не намного теплее, чем на улице. Не было лишь ветра. И то счастье… Ей повезло — опасность позади. Как же хочется спать…
Носочки у алкоголички были просто загляденье: полосатенькие и с пальцами. Может, она по пьяни на ноги перчатки натянула? Макс присмотрелся — нет, самые что ни на есть носки, только с пальцами. Даже в цвет к головному убору подобраны. Во как!
— Ты хоть как? — спросил Свешников уже спокойнее. — Ленка говорила, что ты должна постучать. Стучи.
Лиза зажмурилась, зажала уши руками. Как обидно! Она не станет больше слушать этого самодура…
Макс уселся за стол, вытянул ноги, скрестил руки на пузе. Наблюдать, как хлопочет Лиза, было приятно. Неожиданно возникло ощущение, что он не в своей кухне, а в родительской. Только пахнет не пирогами, а жареным мясом. Только мама — молодая и молчаливая.