— Почему же ты так спешишь навстречу смерти? — задумчиво проговорил Фархад-эфенди на сносном русском.
— Ышь ты! Паша за нее, небось, богатый бакшиш отвалит, а? — Семидверный ухмыльнулся. — Погуляем, братцы!
— Успеется, — лениво тянулась за новой пригоршней орехов Евдокия.
Ревин по-прежнему молчал. Едва заметная улыбка тронула его губы.
— Садитесь с нами, подбросим, — предложил Ливнев. Поп заотнекивался, ссылаясь на какие-то неразрешенные за границей дела.
Евлампий Иванович повздыхал, помялся и стал рассказывать.