— Нет необходимости, — сказал инспектор. — Мы уже видели.
В этой музыке было что-то такое, необратимое. Когда оказываешься в могиле, возврата нет. Если, конечно же, тебя не выкопают.
— Потому что каждый человек в аббатстве мог прочитать их с такой же легкостью, как и сам дневник на английском.
— Колликута? Органиста? Невозможно! Он же просто…
Вот что вертелось в моем мозгу, когда я поднималась по ступенькам.
По медлительности и неловкости, с которыми он поднялся из кресла рядом с моей кроватью, я поняла, что он просидел тут всю ночь.