Она перекатилась к ночному столику и взяла бутылочку. Большими пальцами вытолкнула пробку и налила с дюйм красновато-коричневой жидкости в стоящий под рукой стакан.
Отец сложил газету, снял очки для чтения и убрал их в карман жилета.
Из уважения я спешилась с «Глэдис» и аккуратно покатила ее по вестибюлю во двор.
— Нет необходимости, — сказал инспектор. — Мы уже видели.
В этой музыке было что-то такое, необратимое. Когда оказываешься в могиле, возврата нет. Если, конечно же, тебя не выкопают.
— Потому что каждый человек в аббатстве мог прочитать их с такой же легкостью, как и сам дневник на английском.