— Примерно шесть недель назад, — быстро прикинула я.
— Вы знаете, кто командует епископом, и не скажете мне? — спросила я.
Я знала, что отец никогда не примет милостыню, его кровь воспротивится этому.
— Тогда exeunt omnes, — прошептал он, прижимая длинный палец к губам, и зашагал к дверям, преувеличенно высоко поднимая ноги, словно замаскированный взломщик в пантомиме.
— В кабинет, — сказал викарий, когда я включила слабую лампочку в маленькой прихожей.
Может ли быть так, что хорошее прибывает и убывает, как луна, и только зло постоянно?