— Не знаю. — Родственники Темпла редко оставались в его жизни надолго. Мертвая мать, мертвая жена, мертвая дочь. — Самое близкое, что у меня есть к семье, это… — Он обнаружил, что хотел сказать Сафин, и сейчас он был также мертв. — Никомо Коска.
— Как великодушно, — сказал Коска. — А вы…?
Он шел в каменную тьму, вес гор нависал над ним, мерцающие масляные фитили освещали чертежи Делателя, вплавленные в камень пола трижды священным металлом. Шаги Шебата эхом отзывались в тишине, через первый зал к месту оружия, его больная нога тащилась сзади. Старая рана; старая рана, что никогда не заживает. Слава победы длится мгновение, раны навсегда. И хотя он любил оружие — поскольку Делатель учил любви к металлу и к хорошо сделанным вещам, подходящим для их целей — выдавал его лишь с сожалением.
Коска сложил губы с видом оскорбленной невинности.
— Вот это хорошее лечение. — Шай исподтишка глотнула, и скривилась от жжения.
Костлявый мужик улыбнулся без нескольких зубов, и без радости.