— Слышал, они убили много людей в Далекой Стране.
— Тебе следует чувствовать признательность, — отрезала она.
Она сглотнула, ее рот пересох, не желая отвечать, не желая знать ответ.
Сворбрек редко видел даже легкое насилие. Диспут по поводу структуры повести между двумя его знакомыми авторами закончился весьма безобразно, но вряд ли это шло в сравнение с происходящим сейчас. Неожиданно обнаружив себя в центре сражения, Сворбрек почувствовал одновременно жар и холод. Ужасно страшно и ужасно возбуждающе. Он сторонился зрелища, страстно желая увидеть больше. Разве не за этим он пришел? Быть свидетелем крови, разврата, свирепости в их наибольшей интенсивности? Чувствовать запах опорожненных кишок и слышать звериные вопли? Так что он мог сказать, что видел это. Так он мог привнести убежденность и аутентичность в его работу. Так он мог сидеть в фешенебельных салонах Адуи, и беспечно разглагольствовать о темной правде войны. Возможно не высшие мотивы, но определенно и не самые низкие. Он не высказывал притязаний быть достойнейшим в Круге Мира, в конце концов.
Город, с менее чем тысячей постоянных жителей, был наполнен таким количеством жестокости, что сама атмосфера выглядела оплодотворенной ароматом мерзости: убийства буйно разрослись, пьянство было правилом, игра — универсальным времяпровождением, драки — отдыхом.
— Да получишь ты свои деньги, ты, кровососущая…