– Я не смогу, отче, – скрипнув зубами, честно признался Басарга. – Носить в себе такую тайну и не иметь права обмолвиться о ней ни полусловом… Это, наверное, невыносимо?
Ему бы вполне хватило сил отпихнуть, решительно погнать Матрену, но после всего того, что сегодня совершила книжница, поступать с ней грубо боярин тоже не решался. Гостья же явно осознавала свою неприкосновенность и пользовалась ею в полной мере, лаская беззащитную жертву и жалея, целуя ее, играя горячими пальцами.
– Жив ли ты, боярский сын Басарга Леонтьев?
Князь Воротынский, спрятав парчовую посылку на груди, поднялся в стремя, сорвался в галоп, уводя отряд по улице.
Один из бояр Прилепиных вдруг вскрикнул и опрокинулся на спину. Из его глазницы торчала, мерно подрагивая, стрела с серым совиным оперением.
– Не знаю, – даже заколебался от неожиданного и столь соблазнительного предложения Басарга. – Меня боярином отец воспитывал. Саблей рубиться, из лука стрелять.