Яр протянул до весны, после чего смалодушничал и поднял белый флаг. Впрочем, осуществление девичьих мечт на неопределенный срок отложил, превратив женскую половину терема в филиал Приюта. Руководством озадачил Неждану, мечты которой о „сестрах Мокоши“, таким образом, начали осуществляться. Двухкилограммовыми дубовыми хреновинами, именуемыми тренировочными мечами, девочки махали с не меньшим энтузиазмом, чем рвались в княжескую постель.
— Это правильно, — одобрил воевода. — В общем, так. Дознание твое я продлить дозволяю, на старом порядке. По розмыслам ты ходить и так можешь. Запрос что на дружинных знатцев отправлять будешь, отпиши как по делу татей нохчских. У тех дикарей любое оружие к месту будет. На это дозволения письмового не даю, понимать должен.
Так же молча оба начали есть, чередуя свое с чужим. Угощались долго. Целый день в седле все же давал о себе знать. Оба уже не юнцы. Наконец, Серый отвалился от стола, выудил из мешка небольшой бурдючок. Отхлебнул немного, передал бею. Тот отказываться не стал, приложившись от души.
А больнее всего в любой схватке, пусть даже и столь быстротечной, — добивать раненых коней. Глаза у них…
— Многоугольники? — недоуменно поднял глаза «торк». — Причем здесь многоугольники?