— Ладно, — сказал я, — ладно. Если я сказал что не так, извини.
Я схватил еще теплую и влажную трубку и приложил к уху, ожидая услышать вожделенный гудок, но гудка не было.
— Слушай, — обернулся я к Зильберовичу. — За что вы его? Неужели за то, что негр?
Между прочим, даже в прошлой жизни, побывав в этой библиотеке несчетное число раз, я сам всей здешней коллекции ни разу не видел, а по каталогам имел о ней понятие довольно-таки отвлеченное. А тут я увидел все. Собрания сочинений всех мировых классиков от Гомера до Солженицына. От древних пергаментов до дешевых изданий почти новейших времен.
Ну, в конце концов, нашли этот детский сад и этот жуткий подвал, пропахший мышами и потной одеждой.
— Эдик, — остановил я его, — не надо мне это рассказывать. Первичное вторично, вторичное первично, я это уже слышал.