— В самом деле, — откликнулся откуда-то сбоку Биссонет. — Аафемт снова устали жить и вспоминать.
Ему было приятно любое сомнение, любое противоречие в длинных тирадах Гросса. Он вряд ли мог хоть как-то возразить и поэтому рад был предоставить старцу возражать самому себе.
— Отчего же круглый, — возразил Маони. — Уже квадратный… Но не пояснишь ли ты, что с тобой творится?
«Нельзя, — подумал он. — Ничего тебе нельзя. После того, что ты натворил. А ей можно все. Справедливость на ее стороне. И это не ты будешь мстить ей за Фроста, а она тебе. И за улей, и за себя. Да и за Фроста, кстати, тоже. Господи, смилуйся над нами».
— Драконий Шип осквернил чистоту Истиносвета, — промолвил Дилайт высокомерно. — Он может выбирать.
В оконной щели была видна узкая полоска плотно-серого вечернего неба, подсвеченного кровавым сиянием терминатора. Потом и ее перекрыли босые ступни охранника… Кратов едва слышно вздохнул и отошел.