— Мне кажется, любовь — не только всякие там страсти и переживания, сказал Кратов, рдея. — Это еще и ответственность перед любимым человеком. Ты дал кому-то веру в себя. Наобещал ему все сокровища мира — пусть сгоряча, от головокружения. Так и дари ему все, что можешь и пока можешь, докажи ему, что ты не пустобрех.
Его пальцы вдруг сами собой наткнулись на застежку комбинезона и довольно легко с ней совладали. Под жесткой снаружи, но согревающе-мягкой внутри тканью, к его удовольствию, была сразу девичья кожа, смуглая и тугая, и больше ничего существенного. Пока он, обмирая от нетерпения, совлекал комбинезон и все несущественное и касался раскаленными ладонями этой кожи, Джемма стояла неподвижно и спокойно, не помогая ему, но и не препятствуя, впрочем. Лишь на лице ее застыло выражение терпеливого любопытства.
Чтобы управлять любым, даже самым сложным космическим кораблем, достаточно десяти клавишей. Десять слегка вогнутых рифленых поверхностей из вечной керамики, каждая своего цвета.
— У сороки болит, у вороны болит, — пробормотал Кратов. — А у вас заживет.
— Я бы хотела, — сказала она медленно, — чтобы мы говорили друг дружке «ты».
— Теперь видно, что ты не с улицы, — промолвил Стас с удовлетворением.