— Да, заложник. И мы, безусловно, вернем ее Рою. Но за мгновение до того, как стартовать. Коли выяснилось, что попросту нарушена связь, то Маони вполне еще может быть невредим. Поэтому мы стартуем, когда он будет на борту. Или когда убедимся, что он не вернется. Но тут возникает целый спектр вариантов. Например, через трое суток, если мы не выйдем на связь, нас начнут искать…
— Забыли упомянуть, что вы еще и ядовиты, — хмыкнул Кратов. — Поэтому можете быть спокойны: на вас у меня иммунитет отсутствует. А трапеза вышла бы прелюбопытная. Едок и блюдо находятся в равных условиях. Здоровая состязательность за право не быть съеденным… А еще вы забыли, что я обещал вас отсюда вытащить.
— Это я виноват, — сказал Кратов. — Нельзя было отпускать его от себя.
Негромко переговариваясь, они брели по бесконечной анфиладе. Поравнявшись с очередным скоплением контрфорсов и не найдя там обугленных костей неудачливого предшественника — одного из немногих запомнившихся ориентиров, они даже не были удивлены или раздосадованы. Расположившись прямо на полу, пренебрегая слабыми уколами в седалища, исходившими от сиявших медицинской чистотой плит, прикончили последнюю «краюху»: большой брикет ноздреватого кукурузного хлеба с витаминными добавками и пол-тубы выдохшегося теплого тоника. Биссонет стряхнул крошки с колен — те, не коснувшись пола, закружились, поплыли — и с любопытством проводил их глазами.
— Дельфин не рыба! — с обидой возразил планерист.
— Еще бы, — сказал Дилайт. — Коллега Кратов предполагает, что Серебряные Змеи не могли идентифицировать в нем представителя той же расы, что и мы.