— Как это рано? — воскликнул церемониймейстер. — А привыкнуть к новому костюму? Вдруг где-то жмет?
— Астрида, — сказал я с чувством, — я целую твою переднюю лапку и с твоего позволения отбываю.
Она кротко улыбнулась мне, глаза крупные, масляные и чуточку удивленно-зовущие, взгляд радостный, словно я ее лучший друг, которого она хочет обнять за шею и посидеть у него на коленях.
— Особы, — поправила она, — но она королева, конт…
— Не знаю, — ответил я откровенно, — но он добрый, к вечеру перестанет дуться…
— Под эгидой церкви, — объяснил я. — Эгида — это… нет, тогда лучше не эгидой, а дланью. За раменами церкви и под дланью. Конечно, придется принять некоторые правила, но это так, внешние признаки, а внутри будете наслаждаться полнейшей свободой! Ведь внутренняя свобода — самое высшее завоевание просвещенного общества, не так ли?