Это, надо полагать, и есть домик, мелькнуло невпопад в мыслях у Орвье. Охотничий. М-да. То ли риэрнская фрейлина и вовсе ничего не смыслит, то ли придворное воспитание ее одолело. Уж на что сам Орвье человек неискушенный в лесной премудрости, но даже и ему ясно видно: никакой это не охотничий домик. Это дом лесника — точь-в-точь как Эттрейг рассказывал, у них в Эттарме этого добра полным-полно. Не дальняя заимка, куда лесник наведывается от силы три-четыре раза в году, а вот именно что дом. Добротное, хорошо обустроенное хозяйство. Небольшой, но зато долговекий дом из крепких бревен, амбар... а вот и хлев, где, небось, не одна коровенка помыкивает... и высокий плотный тын — чтобы зверье лесное не разорило всю эту хозяйственную благодать. Однако Орвье и в голову не пришло, что они с аргином выбрели к жилью лесника по ошибке. Какая уж тут ошибка, если за оградой самый что ни на есть настоящий часовой мается! И ведь давно мается, бедолага — весь снег возле ворот вприпрыжку истоптал, а носом шмыгает так, что издали слыхать. Молодой еще совсем... ну правильно, кого ж еще выставят из домашнего тепла на первую зимнюю стынь хваткие опытные наемники — неужто сами пойдут? Теперь Орвье не сомневался, что дело они имеют с наемниками. Это у них так обиход ведется: взвалить все, что не по нраву, на самого безответного. Это рядом с беззащитным простым людом такой парень может щеки надувать — а рядом со своими ушлыми и тертыми подельниками никакой он не орел, а курица мокрая... и обращаться с ним будут соответственно... до тех пор, покуда не заматереет да не начнет сам новичков сапогом в шею пихать... фу, погань.
Эттрейг взялся за петлю, все еще стягивающую ноги Эннеари. Узел не поддавался. После нескольких минут возни Эттерейг взялся за нож — но и от клинка оказалось мало толку. Разрезанная веревка сплеталась вновь, едва из-под лезвия. Клочья ее липли к телу Арьена, словно его собственная кожа.
— О чем задумался, Лерметт? — окликнул его Эннеари.
И, опустившись на одно колено перед дамой, королевский пират протянул госпоже Мерани лобастого толстолапого щенка. За ошейник столь странного дара был лихо заткнут букетик незабудок.
А все из-за того, что наследным королем Аккарф не был. После того, как моровое поветрие в одночасье скосило всю королевскую семью, не оставив ни одного наследника прежней династии, Аккарф был возведен на престол по закону. Если наследников нет, новую династию начинает сын Верховной предстоятельницы. Одна беда — предшественница Мавер была замужем за служителем Бога Смерти. Вот уже двадцать лет минуло, а Аккарф до сих пор не женился и детей не завел. Он не знал, достоин ли он начать новую династию — или же его сменит сын следующей предстоятельницы, как он когда-то принял бразды правления из мертвых рук прежней династии. Дитя смерти, смертью возведенное на трон — не дурное ли это знамение для всей страны, особенно в лихую годину, когда храмовые предсказательницы хорошими вестями не балуют? Не стоит ли уйти в могилу бездетным, уступив венец более достойному? Аккарф не единожды молился о ниспослании ему знака — но Отец-Небо не спешил отвечать своему Верховному предстоятелю.