— Ну, Тюрин, сколько ждать? Опять тянешься?
Хрен тебе — «шире шаг»! Идут зэки размеренно, понурясь, как на похороны. Нам уже терять нечего, всё равно в лагерь последние. Не хотел по-человечески с нами — хоть разорвись теперь от крику.
Отпыхался Шухов пока, оглянулся — а месяц-то, батюшка, нахмурился багрово, уж на небо весь вылез. И ущербляться, кесь, чуть начал. Вчера об эту пору выше много он стоял.
— Эй, фитили́! — и запустил в них валенком. — Помирю!
Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три.
Днём его вызовут без помех, хоть три часа держи, никто не видел, не слышал.