Вашет и я сидели близко друг к другу и тихо разговаривали, продолжая нашу дискуссию по-атурански.
Его руки были заняты и он стал вдвойне немым.
С медленной точностью он повернул его: налево, потом направо, потом снова налево, внимательно прислушиваясь к слабым щелчкам какого-то механизма внутри.
- Я услышал странный слух как-то вечером, - сказал он.
Она была на полдюйма от желания съесть мою печень.
Настроение Килвина всегда портилось, если одна из его лам неожиданно темнела.