Толпа устремилась следом за ним, через улицу, к убогому магазинчику и цирюльне по совместительству, что располагался напротив заведения Шеба. Стрелок поднялся на дощатый тротуар и, развернувшись, выпустил оставшиеся патроны в напирающую толпу. На заднем плане, распластавшись в пыли, лежали Шеб, Элли и все остальные. Все, кого он убил.
Сокол вывернулся, как бы даже рассеянно, и рассек руку Роланда, оставив глубокую рваную рану. И тут же вернулся к своей добыче.
А потом он увидел Сильвию Питтстон. Она неслась на него, размахивая деревянными крестами. По распятию — в каждой руке.
— И что из того, что ты мне говорил, было правдой? — спросил он. Он был уверен, что очень немногое. Но ложь была хороша. Прежде всего потому, что она очень умело мешалась с правдой.
— Это из-за тебя, — рыдал Шеб. — Только из-за тебя, Элли. Ты была первой, и это все ты. Я… о Боже, Боже милостивый… — Слова растворились в приступе неразборчивых всхлипов и в конечном итоге обернулись потоком слез. Шеб раскачивался взад-вперед, прижимая к животу свои сломанные запястья.
Мальчик тоже приподнялся; по его лицу прошла тень беспокойства, а потом он сел обратно.