Но так встали звезды. Так распорядилась судьба. Лилечка все-таки была живым человеком, женщиной. И в тот момент, когда она нужна была папе, ей было не до него. Эмоционально, внутренностями, кишками, которые она выворачивала ради тяжелого больного, она была не с ним.
– Не говорите так! И кстати, вы про ваши два понедельника говорите последние лет десять.
Лена тогда заплакала. Уронила голову на локти и заплакала.
– Я тоже начинал ходить с мамой, а теперь хожу один. Уже пятьдесят лет. Почти каждый день я слушаю музыку.
Так что все, что я о нем узнавала, о его жизни до и после меня, я узнавала от Надежды Михайловны.
Мне стало душно в этом городке, с его деревянными двухэтажными домиками и почти кукольного размера оконцами. Отовсюду на меня смотрели лица умерших людей, чаще женщин, которые прожили здесь всю жизнь, сидели на лавочках, варили варенье из зеленых крошечных плодов инжира, смоковницы – приторное, вяжущее. Знали каждую бродячую кошку, рожали, воспитывали детей и обрекали их на точно такую же жизнь – между домом, лавочкой и деревом смоковницы.