Федор вышел из кабака в свежую ледяную ночь. Полная луна светила ярче фонарей. Темнота тонко и остро благоухала лесом. Федор, отвязывая вороного, с наслаждением втянул ноздрями пряный свежий запах, хотел вскочить в седло – но тут ему померещился некий тихий звук, вроде хруста льдинки под каблуком.
– А тебе с дураком любо, да?! Дурак тебе милее друзей, да?!
Этот парень… Он был – нелюдь, нечисть. Он был – леший.
Николка ухмыльнулся, отпустил соболя в снег, протянул руку.
Это не собиралось в слова, но ощущалось телом. Его волчья суть отозвалась в Татьяне, и было это так правильно, что ему стало, наконец, спокойно впервые за многие-многие годы…
Егор оставил Власа распрягать и устраивать лошадей, а сам вошел в трактир.