Страх растаял в воздухе. Егорка был готов обнять Лаврентия.
Федор как почувствовал – пошел к лошадям. Николка рванулся изо всех сил – и Андрюха его отпустил. Николка швырнул стрелу на арбалет и принялся натягивать тетиву. Федор вскочил в седло, Игнат и Кузьмич – за ним, и в тот момент, когда Николка вскинул арбалет, между спиной Федора и острием стрелы уже встали черные стволы уцелевших деревьев.
– Отчего – с хвостом? – удивилась Софья Ильинична. – И почему – Гете?
– Волоска с головы не уроню. Ветерку венуть не дам. Не таковская…
– Ишь ты, какой праведник нашелся! – разошелся Влас. – Не иначе дед Вакулич – всякого научить готов, как жить-то по-божьему, а сам, чай, своего не упустит! Ни старому, ни малому житья не даст – ажно и в ските его харахтеру не выдержали! Так, что ли, по-твоему-то следует?
Неохотно поднялся, улыбнулся на прощанье, не спеша побрел по мху, как по персидским коврам, по прекрасному лесу – по этому вечно живому Государеву дворцу под высоченным небесным сводом, в котором любящая душа может только благодарить, восхищаться и вновь благодарить…