– Дивлюсь… – Оленка перестала удерживать волка, но теперь помогала ему держаться на ногах, позволяя опереться на свое бедро. – Впервой слышу, сколько живу, чтоб волкам Мотря пропащая зачем-то нужна была…
Молодуха опустила руки. Вся ее поза превратилась в сплошной знак отчаянья и стыда.
– Ты пошел бы домой, Кузьма, – сказал, силясь улыбнуться. – Чай, и жена зовет, и отец… поди.
Сразу стало легче дышать. Мысли прояснились. Кулаки разжались сами собой.
Лаврентий спозаранок ладил во дворе сани, когда Игнат окликнул его через плетень.
– Это невыносимо, – в конце концов прошептала барыня совершенно убито.