– А Бог-то? – робко спросил Антипка в наступившей тишине. – Накажет, чай…
Лаврентий недоверчиво усмехнулся. Лошадь остановилась у избы, крытой свежим тесом.
– Алемпием. А у тебя, ветром подбитый, никак мать есть?
– Это неважно, – на щеках Гремина появились красные пятна. – Вас бы узнали. Сперва Преображенск, потом – Петербург, Москва… Вас бы слушали образованные люди, ценители, вы были бы окружены особами, достойными уважения, блеском, достойным таланта… Простите мою прямоту, Георгий, но мне больно смотреть, как вы растрачиваете ваш удивительный дар на пьяных бездельников в придорожном кабаке!
– Ох, – пробормотала Оленка. – Мне сходить велишь? Тяжко тебе, больно, да? Хочешь, чтоб я пошла, рыжего привела к тебе? Чудной ты зверь… другой человек так не объяснится…
– Мать наказывала Ульяне Протасьевне кланяться, – сказал Егорка. – Куда уехали-то?