— Да. Вот до чего у меня дошло. Я уж готов был подумать, что у меня эпилепсия или что-нибудь в этом роде. Трудно было поверить, что это происходит наяву.
Он погнал Беверли вдоль стены, нанося беспорядочные удары. Она подняла руки, чтобы загородить лицо, но остальные части ее тела были открыты для ударов. Ремень щелкал, как пастуший кнут, гулко отдаваясь в тишине комнат.
— А мне охота! — проревел Генри. Послышался глухой удар по лицу и крик боли, сменившийся плачем.
Бен склонился над Генри. Глаза у того вылезли из орбит. Ободранной, окровавленной рукой Генри схватил Бена за ногу. Губы зашевелились, но, кроме свистящих вдохов и выдохов, у него ничего не выходило. Все же Бену удалось разобрать слова: «Убью, говно жирное!»
Отец замолчал, отпил из стакана, затем продолжил рассказ. Глаза его заблестели.
— Подумай, Мира, — сказал Эдди, намеренно придав своему голосу сухость и жесткость.