— Уважения? — повторил Гарри, но вовремя уловил предостерегающий взгляд Эрмионы. Ему точно не стоило спорить с Роном, пока тот так слаб.
— Гарри, — прошептала Эрмиона. — Ты себя чувствуешь — в порядке?
Конец её речи пропал: Гарри встал и крепко её обнял. Он попытался вложить в эти объятия очень много невысказанного, и миссис Висли его, наверное, поняла, потому что потрепала его по щеке (когда он отпустил её) и как-то неопределённо повела палочкой (отчего половина ломтиков ветчины выпрыгнула со сковороды на пол).
— Мистер Олливандер, — спросил Гарри, — вы рассказали Сами-Знаете-Кому, что Грегорович владел Бузинной палочкой, так ведь?
— Гарри не должен знать, до последнего мгновения, до того, как это будет необходимо, иначе у него не будет силы сделать то, что должно быть сделано.
— …Волдеморт, — нетерпеливо сказал Гарри, — и мы это уже сто раз проходили. Это не утверждение, это факт. Дамблдор вам в прошлом году говорил, и Кингсли, и мистер Висли…